Все-таки эффектные жесты — не мой конек. На меня напал такой приступ скупости, хоть от досады вой на потолок! Спесивый болван не подумает подобрать деньги с пола, а мне после пафосного выпада возвращаться и ползать на карачках унизительно — легче удавиться. Достанутся мои кровные чужому человеку! Сумма, может, и не поражает воображение, но ее вполне хватит купить на рынке целую корзинку овощей.
— И мерзну! — отточенной походкой манекенщицы, чувствуя, что подол проклятого платья под пальто упрямо задирается вверх, я направилась в полупустой обеденный зал.
Я не желала ни отвечать, ни — тем более — оправдываться. Кровь лесного народа испокон века считали дурной кровью и, что греха таить, нимфы часто оправдывали людскую молву. Даже мой Трэн. Но, честное слово, я смертельно устала от всеобщего порицания.
— Ты издеваешься, что ли? — поменялась я в лице. — После покушения башня похожа на неприступную крепость! Мне даже с твоим помощником не дали поговорить. И я не возмущаюсь, твои люди хорошо выполняют свои обязанности. Конечно, когда не дают устраивать покушения…
Проходить было страшно. Вдруг окажусь на другой стороне мира по частям? Не уверена, что без пары пальцев или одного уха смогу насладиться теплом и спокойствием, обещанными Совереном.
Пока соседка лазала в полку за жестяной банкой с песочными печеньями, я сняла с раскаленной конфорки чайник и залила заварку кипятком. Запах старого прогорклого чая, вызывавшего изжогу, а не желание насладиться вкусом, наполнил кухоньку.