— Скажу тогда, что б в долг просил, — сказал Еган.
— То, чего он собрался делать мне не ведомо, а вот то, что кони ночью впряжены, и барахлишко сложено — я видал.
— «А бить его нужно пешими, — начал читать монах. — Ибо кони его боятся, и от вони его кидаются от него, и всадника бросают наземь, и не слушаются. И только лишь добрые рыцарские кони с добрым всадником устоят пред магистром де вурер кадаврум» — монах оторвался от чтения и пояснил: — то есть пред сеньором трупоедов. Вроде, мы двоих его слуг убили, но у него может быть третий трупоед.
— Да по сравнению с этим, городским, вы добрый барин, этот же чистый сатана. Неуемный. Еще и ленивым меня ругал. А у меня, вот не поверите, от него к полудню голова гудела, что твой улей в апреле.
— Успокойтесь, — сухо ответил Волков и начал спускаться во двор.
— Посчитаю, а раз уж такой разговор зашел, — чуть сконфуженно говорил сержант, — может, и про сапоги спросить?