— А зачем тогда весь этот антураж? — Кузнецов удивлённо обводит рукой вокруг себя. — По-человечески нельзя сказать было?
Прослонявшись полдня по дому, мы парадно одеваемся, грузимся в такси и едем во ФЛОРЕНЦИЮ, где нас отводят в отдельный кабинет, отделённый от общего зала бортиком и занавесками.
— На первый раз, одолжил у Евгеньича. Он своим поделился. Если возьмёте на работу — в течение недели накоплю на свой.
— В этом ноуте и сейфе хранишь все карты всех пациентов. Поставь пароль. Никому не говори, даже мне. Осваивайся, ключи возьмёшь внизу на охране, когда будешь уходить. Саня, графика приёма ещё нет, потому что не всё готово, но я слёзно прошу тебя привести все свои дела в порядок до следующей недели: очень вероятно, что по УЗИ и по тебе какая-то загрузка уже пойдёт на регулярной основе.
— Кузнец, один хрен, это уже ни на что не повлияет. Но вот скажи мне. Без протокола. Ты правда искренне считаешь, что вправе гнуть через колено любого — даже мальчишку — если тебе это только покажется целесообразным для твоей работы и каких— то мифических интересов Государства, которое, если что, из таких вот людей и состоит?
Первую партию неожиданно проигрываю. Из-за обидного зевка в дебюте.