— Стах, — решительно заявляет сюзерен, — у меня такая некрасивая родинка. Там… сзади…
— А чего ты добивался, такое сочинение написав? Внимания девочки? Так она тебя забыла. В Колониях ты ей не нужен, а здесь карьеру себе обрубил. Да… Жалко тебя. Правда, жалко. Видишь, за день документы сделал. Многие за море уезжают, мало кто возвращается.
— Да, сын мой. Молитесь. Великое Божественное Проклятие ещё никто и никогда не снимал. Пытались… Да, попытки были. Но то, что оставалось от смельчаков, разубеждало других охотников вмешиваться в Божий Суд.
— Раз камер-юнкер, то будет вхож на самый верх. Надо пробовать.
Поехал домой. Там Кидор от удовольствия только что не светится. Он уже в курсе про моё возвышение. Докладывает, дескать, с утра подарки везут. Всё те, кого вчера домой привёл. Чаще дарят посуду. Большой золотой кубок с каменьями для вина прислали. Три малых стакана для ликёров, тоже золотые. Кофейный, золотой же, сервиз. Хороший серебряный сервиз. Обеденный. Правда, всего на две дюжины кювертов, зато со всеми положенными предметами. Надо бы только баронскую корону и монограмму на них поставить. Ну да, у нас есть хороший знакомый ювелир.