— О покойниках? — удивился я. — Он вроде помирать не собирался. Я когда в воскресенье из аптеки уходил, дядя был жив-здоров и, как всегда, под градусом.
— Граф, мы не зря выбрали тебя председателем. Даже я признаю справедливость твоего решения.
— Смотри, ты принимаешь протекторат, но оставляешь полную автономию во всех внутренних вопросах. Взамен получаешь остров Ворсен, будет у тебя собственная колония. Мы же заберём лишь внешние сношения. Всего две страны граничат с тобой. С одной вы воюете уже шесть лет, мы — другая. Чего ты теряешь?! Без свадьбы с моей дочерью, тебе не на что держать оборону, про наступление можешь даже не мечтать. У тебя в казне не осталось ломаного гроша, всё ушло на содержание армии. Твои кредиторы ждут приданого. Зимой по герцогству пройдут голодные бунты. А я предлагаю зерно, мясо и вино.
— Забавно. Хорошо, что он нам не интересен в таком плане. Может мы на завтра его к чаю пригласим?
— Передачу с вещами Сузику отдали. Говорят, бодрится и ждёт освобождения. С его сотоварищами хуже. У одного рука в лубке, у другого голова пробита и один здорово избит. Видать, их толком не лечили.
Не успела за Фридой закрыться дверь, как мама налила себе большую чашку крепкого, ароматного чая и поднесла было к губам, но вдруг решила совместить приятное с необходимым. Метнулась в комнату дочери. Открыла шкаф, достала красивую резную шкатулку и отпёрла своим ключом. Зачем дочке знать, что записанные мелкие секретики всегда и сразу читает мама? Пусть у девочки будет иллюзия, что её ключ единственный. Однако на своём месте дневник не обнаружился.