— Если я расскажу все, что знаю, — осторожно произнес он, — это останется между нами?
— Я подверг этой процедуре Ральфа. — Священник перехватил мой ошеломленный взгляд и пожал плечами. — А чему вы, собственно, удивляетесь? Водный поток снял излишки энергии, оставалось только вести наблюдения.
Отец Олаф кивнул и принялся забрасывать в рот темно-фиолетовые виноградины. Я позабыл о нем; вниманием целиком и полностью завладели схемы, временные шкалы и текстовые пометки.
— А вам нравится, когда простецы делают знаки от сглаза и плюют вслед? — ответил я вопросом на вопрос.
Переводчик кивнул и после недолгих колебаний встал из-за стола.
Впереди было место силы. Эманации потустороннего пронизывали все кругом, грели жаром незримого светила, дурманили сознание и сбивали с толку. Лишенные дара простецы не могли долго противостоять этому пагубному воздействию; они теряли над собой контроль и творили в подобных местах жуткие вещи. А на кровь, страх и боль будто акулы из глубины являлись обитатели запределья. Бестелесные духи мне не страшны, но чернокнижник — не простец, он может докричаться до кого-то действительно опасного.