— Открывайте живее! — рявкнули снаружи. — Бритву кидайте! И палаш дворянчика! Ясно вам? А то болт всадим!
— С этим не поспоришь, — вздохнул я и, желая поскорее перевести разговор на другую тему, раскрыл саквояж и протянул хозяйке кабинета апельсин. — Это вам…
Что-то в приведенной схеме показалось странным, если не сказать — неправильным, но, как уже говорил, умение читать графические основы ритуалов никогда не входило в число моих достоинств. Не тем я в университете занимался, совсем не тем…
В темном коридорчике я снял шляпу, взъерошил ладонями волосы и несколько раз растянул в широкой улыбке губы, придавая себе вид восторженный и придурковатый. Затем распахнул дверь и ворвался в помещение, где корпели над переводами книг полдюжины мастеров.
Пока я отфыркивался, ухнула вторая порция воды, она словно вытянула из меня все силы, затряслись поджилки, подкосились колени. Левая рука занемела и будто бы потеряла всякую чувствительность. И тут же — третье ведро!
Немудрено, что проснулся разбитым, словно не отдыхал, а всю ночь напролет корпел над бумагами. Голова была тяжелая-тяжелая, и какое-то время я сидел на кровати в ожидании, пока выветрится одуряющая сонливость. Затем взял кружку со вчерашним травяным настоем, сделал пару глотков, покрутил шеей, разминая занемевшие мышцы.