Вновь дверь распахнулась примерно через четверть часа. Стоило лишь шагнуть внутрь молодому человеку с только-только пробившейся полоской жестких усиков над верхней губой, как все разговоры тотчас стихли. Следом в корчму прошли два крепыша в стеганых куртках и жилистый дядька, как я предположил — егерь.
— Позвольте! — Я потеснил смотрителя библиотеки и повел пальцем по строчкам. — Это был последний раз, когда он появился здесь?
— Да! — проорал я, обращаясь неизвестно к кому. — Да! — рявкнул, перекрикивая вьюгу, и подкинул в воздух над собой сгусток разогретого эфира. Тот осветил все вокруг желтым свечением, будто маленькое рукотворное солнце. — Выходи! — завопил я, входя в раж. — Выходи, и я выпотрошу тебя и сожру сердце! Ну же! Давай!
— Это было так давно! — развел руками смотритель. — У меня не отложилось в памяти, когда он появлялся последний раз. Первое воссияние осени? Не знаю! Вы же видели сами — в нашем журнале нет никаких записей на этот счет!
— Искренняя вера способна защитить души куда лучше знаний.
Интерес Адалинды к столь специфическому труду изрядно удивил, но я лишь кивнул и от дальнейших расспросов воздержался. У каждого из нас свои увлечения; взять хотя бы меня самого. Впрочем, лучше не брать…