— Ваше преосвященство, зачем понадобилось привлекать человека со стороны? Вы полагаете местное отделение Вселенской комиссии некомпетентным или скомпрометированным?
— Четки у него были только одни, — сказал я, нашарил деформированную бусину, казавшуюся заметно теплее прочих даже через перчатки, и невольно поморщился от накативших воспоминаний. — Это семейная реликвия. Нам… Мне их отдал отец, когда отправил учиться в университет.
— Вы разве не слышали? — разыграл я удивление. — Он страдает истощением эфирного тела.
— Так и было, — подтвердил я. — Что вас смущает?
Он положил скьявону на сиденье, я тоже вещи брать не стал, толчком распахнул дверцу и выпрыгнул на дорогу. Подошвы проломили корку подмерзшей грязи, под ногами мерзко чавкнула бурая жижа. Я поспешно переступил на чистое место, тряхнул сапогом и лишь после этого посмотрел на сгрудившихся у дилижанса пассажиров, их неестественные позы и перекошенные от страха лица. Сразу подался назад, но наткнулся спиной на южанина и замер с разведенными в стороны руками.
Школяр спрятался за Изабеллой и приставил к ее боку нож.