Углубляться далеко Ольга не стала и остановила задыхающуюся «Газель» у трёхэтажного кирпичного коттеджа, окружённого волнистым металлопрофильным забором. Сине-белая табличка, закреплённая на нём саморезами, гласила, что мы находимся в самом начале улицы Сосновой, хотя ни одного хвойного дерева мне на глаза так и не попалось. Деревню окружали стопроцентно лиственные леса. На новогодние праздники всё срубили, что ли?
Пока занимались раненными, пока собирались в дорогу, незаметно наступило утро, а работам не было видно ни конца, ни края. Супруги Ерёменко, оказавшись в родной стихии, скрупулёзно обследовали каждый квадратный сантиметр лагеря, складируя всё, что казалось им мало-мальски ценным в кузов помятой «Газели». Пусть беженцы и не могли похвастаться большими запасами, полезных вещей у них всё же хватало. Кое-какое оружие, инструменты, одежда, всякая бытовая мелочёвка и, конечно же, бензин.
В конце фразы она всё же не выдержала и сдавленно захрюкала, сдерживая прущий наружу хохот.
Я демонстративно медленно вытащил из кармана серебряную цепочку с крестиком.
Я обхватил ладонями свою многострадальную голову, которая грозила вот-вот лопнуть, и глубоко вздохнул. Ладно, попробуем.