— Приглашаю вас выпить чаю с моей внучкой, — раскрыв холодильник, я продемонстрировал содержимое. — Смотрите, что она привезла из деревни: икорка черная, икорка красная. Домашнее масло и сырок. Сметанка. А в этом пакете шамайка, рыбец и прочая таранка.
Но вот достойного отпора, со спокойной уверенностью и насмешливой улыбкой, он вообразить не мог. Конечно, Гвоздь не жил в девяностые, когда каждый мог попасть на счетчик или стрелку. Я попадал, и да ну его нафиг, этот грустный опыт.
В голове начал формироваться план, как вытащить Томку из ее гипсового болота, и заодно Аленкину маму избавить от запоя.
— Не молчи, — шептала мне в ухо Тамара. — Говори что в голову придет, главное, говори. Лучше, конечно, ласковое… Я красивая? Тебе нравится моя грудь? Вот, целуй сюда и говори об этом почаще. Кто отметил мои глаза колдовские и тонкий стан? Ты заметил, правильно… А почему молчишь? Уже говорил? Не ленись повторять! Женщинам нужно повторять об их неповторимости. Нам нужно беспрерывно объяснять, какие мы нежные, сладкие и невероятные. Мы любим ушами, есть такое верное выражение…
— Прошу меня простить за дерзость, уважаемые дамы, — наполнив стаканы пенным напитком, начал я спич. — Но по состоянию здоровья не смог явиться к вам домой, чтобы изложить интересующий меня вопрос. А дело неотложное, и связано оно с Анютой.
— А ты сказала, что любишь меня тайной любовью два года, а я, скотина, не замечаю, — Антон прищурился, вспоминая. — И еще сказала, что когда выпьешь шампанского, пойдешь прыгать с моста, жить больше нет смысла.