— Вынужден принести извинения. Коньяк настоящий, армянский. У пятидесятилетнего может быть более глубокий вкус, но это уже старческое брюзжание.
Антон ошеломленно молчал, впитывая искусство торга.
— Кто-то недавно описывал мне этого офицера, — подумал я, пребывая в растерянности.
— То есть гипсовый завод скоро получит еще одного экономиста? — я говорил без иронии, но она подразумевалась. — Через пять лет сбудется твоя мечта?
— Дед, может не надо? — заныл свое Антон. — Вдруг вы не вернетесь? Я здесь один от тоски помру!
— Не похож ты на пенсионера, — покачала она головой.