— Да? Портянки вонючие и трусы сатиновые тоже? Папиросы «Беломорканал», — лысый доктор с подозрением уставился на мою кислую физиономию. — Образы у них… А вы, Антон Михалыч, чего ногу гладите?
Из радиоприемника на кухне, где одноногая официантка гремела грязной посудой, неслась бодрая музыка. Вскоре бравурный марш сменился новостями.
— Насколько я помню, ты бирюком живешь, с родней не общаешься, — теперь Уваров пробовал творог.
Отец выскочил на шум в одних трусах, но гангстеров и след простыл. Он, конечно, вызвал милицию и скорую. К тому времени мама отмыла кровь, раны оказались несерьезными, от госпитализации мы отказались. Милиционеры, естественно, никого не нашли. А кого они найдут ночью, если я не видел ничего?
Работать — это Иван Кузьмич правильно сказал. Уже который день мне приходится работать за двоих. Сочинив себе отмазку в виде побитого разума, Антон тихонько самоустранился — часто спал, а остальное время прикидывался ветошью.
— Хм, — он задумался. — Коньяк для больницы — богоугодное дело. Считай, лекарство. Надо сделать.