— С мамой? — пролепетала та, пребывая в полной прострации.
— Конечно, первомайская демонстрация, — удивился глупому вопросу Антон.
Иван Кузьмич смотрел на меня глазами больной собаки. Кажется, я его ушатал — день только начинается, а мужик уже никакой. Пятилетку в четыре года он сегодня не осилит…
— Сейчас придушу! — оседлав Антона, она забарабанила кулачками по его груди. — Издеваешься?! Это было первый раз в жизни! Первый! И последний!
— И оказаться звездой телеканалов? — хмыкнул я. — Фото в газетах — оно нам надо? Учти, что на второй раз интерес будет нездоровым. Нет, думать надо основательно. Но для начала: можно я возьму себе немного икры?
На заднем сиденье такси Вера молчала с видом мрачной тучи. А Анюта прилипла к окну — всю дорогу только ахала «ничё себе», воздерживаясь от комментариев. Еще в больнице я ей дважды повторил: ротик на замочек. Однако у меня в квартире она оторвалась.