Леша страдал, ныл и жаловался. Не понимал, за что с ним так грубо. Он еще не настолько хорошо соображал, чтобы уяснить, чего натворил и чем страшна ветряная оспа в условно античном городе, где плотно упаковано двадцать тысяч человек и ни у кого нет имунитета.
– Ты не носишь маску. Почему? Это ведь опасно для вас тоже, и тебе было приказано, я знаю.
– А мы, значит, не интересным?.. Да побойся бога. Мы единственные из экспедиции, кто может общаться каждый день с уникальными людьми, каких на Земле не сыщешь. И они сами идут на контакт. Они нам рады!
У великого вождя одно время даже была теория, что русских к нему нарочно таких симпатичных подослали.
Чернецкий сделал предупреждающий жест, а полковник – судорожный вдох. Акопов на всякий случай попятился.
Уморительные люди военные, но, строго говоря, Унгеле́н – для русских друзей просто Гена – действительно надел не что-нибудь, а форму. Парадную для строя, точно как у нашей первой шеренги. Будто знал.