— Вот не знаю, и все, — сказал он наконец. — Спячка могла повлиять. А могла не повлиять. Инкубационный период не мог быть меньше десяти дней... Загадка, в общем.
– Я не прошу конкретики, – полковник ухмыльнулся, поняв мое молчание. – Срочность какая? Типа «мало не покажется»?
Шалыгин смотрел в микроскоп на пробы, взятые у Сорочкина, а над главврачом нависал полковник и теребил его.
– Ничего не знаю, – опередил меня Тунгус. – Самому интересно. Раньше не задумывался, а теперь пришлось. Вы разбудили нас, заставили по-новому взглянуть на многие вещи, заставили думать. Мы тоже разбудим вас. Заставим делать.
– Эх, Гена… Золотой был парень… – полковник вздохнул.
— Но карантин! У нас же такой-растакой карантин!