– Всегда готов, – брякнул я, разворачивая машину.
– Элементарно, доктор. Интегратор в заглушенном состоянии притворяется, что его нет.
— Бесполезно, — перебил его Унгелен. — Мы это все понимаем и умеем. И двор я только что закрыл. Но мои толмачи ходили в город, а с каравана торговали на рынке. Всех не найдем. Болезнь уже в столице.
Почему Сорочкин прошел медкомиссию без сучка без задоринки, пытались выяснить по своим каналам все: и врачи, и Газин, и Трубецкой, и я, разумеется. Получили один и тот же ответ: а что такого? Карантин же. Безопасно же. А почему вы спрашиваете?
– Постараюсь, – сухо ответил Чернецкий. – Ой… Виноват, благодарю за честь, приложу все усилия.
Они все были очень красивые и деловые в темно-синей форме гражданской авиации, такие шикарные ребята, ну просто герои, прямо хоть лети с ними вместе спасать мир, но вот нутром понимаешь, что им – можно, а тебе нельзя.