Стою, чешу репу, дороговато, хотя один объектив может стоить дороже. Леха понимает колебания, но на меньшее ему жаба не велит соглашаться. Посмотреть тоже не дает, другие покупатели, еще на корабле, смотрели и отказались. Может, они и сломали. В общем, я согласился, пусть будет для коллекции.
Опять перелет, на этот раз на Ту-114, опять мучения с чемоданами.
– Я даже не ожидала, – согласилась Зинаида Петровна.
Удалился на сиесту, но подремать не смог. Светка с балкона стала звать. Какое-то ЧП в столовке случилось, менты на ментовозке приехали, пойдем посмотрим! Лениво мне, но пошли.
Однако еще Салтыков-Щедрин сказал: «Суровость законов Российской Империи смягчается необязательностью их исполнения». Некоторые люди продолжали мыть золото. Куда сбывали? Не знаю. Слышал, что еще сибирские золотоноши до революции ходили продавать золотой песок в Китай. Да и сейчас, коли есть возможность, наверняка кто-то ею пользуется. Окружающие относились к старателям неплохо. Работящие мужики тяжелым трудом намывают золото. Не воруют, не грабят. А что запрещено, так у нас вечно всё запрещают. Вон икорки в нерест не возьми, кричат – браконьерство! Сами-то ее небось трескают, аж за ушами трещит. В общем, по понятиям поселка, я не сделаю ничего предосудительного.
– Тогда еще и на мебель останется. Кровати купим, тумбочки. Посмотрим, что нужно. На будущий год больше народу приютим.