Нам они ничего сделать не могли, не имели права, потому среди толпы образовывались островки из заплаканных женщин, смотрящих на погрузку. Две из них держали на руках детей. Не грудных, лет по пять-шесть. Почти у выхода стоял бывший сиделец, тощий, с наколками перстней на пальцах, и тоже с тоской разглядывающий этап. Выкриков не было, наблюдатели боялись, что за беспорядок конвой в пути отыграется на этапируемых.