Остались прогулки по заснеженному Александровскому саду. Продрогли. Побежали в гостиницу греться. Благо рядом.
Сначала они на меня посмотрели, как на ущербного какого. Но потом опомнились и учли мои мозговые травмы. Поняли и простили.
— Нет такой возможности у Ил-2, - поясняет инженер. — Выхлопные патрубки лётчика слепят.
— Товааарищ капитаан, путееем снакомы: я политрук Тынис Ратас, оперупааалнамоооченый осопаго оттела в полку. Тумаю, са снакомство нам надо выииипить. — И вынимает из кармана широкого галифе бутылку водки казенной, с красной засургученной головкой.
В обед, поедая пустые капустные щи, я уже вполне успокоился и подумал, что ''тараканьи бега'' отменяются, как меня через дежурную сестру вызвали к товарищу Ананидзе.
Штурмана и лётчиков встречал на аэродроме в Кубинке ЗиС-101 с водителем, и отвозил их в ''Дом Полярника'' на Бульварное кольцо. Так, что меня весьма удачно по пути забросили на Пушкинскую площадь. А там до дома два шага. Отдарился бутылкой кедровой водки. Получил приглашение летать их бортом в любое время, когда мне приспичит. Кстати они, заодно, мне и литер отметили.