После еды, перекура, мыльно-рыльной экзекуции хромого брадобрея, таблеток и декокта повели меня на лечебную физкультуру. Пока еще в гипсе и на костыликах.
Печь в дому стояла по центру, разделяя здание на три комнаты и кухню. Кухня там, где у печи зев. Из сеней попадаешь в ''залу'', где сейчас сидим. Из залы двери в комнату и кухню. А из кухни еще одна дверь в дальнюю комнату. Большая печь отапливает разом все помещения. А хозслужбы вовне пристроены. Интересная планировка.
Мехлис оставил мне на страничке, вырванной из блокнота пятизначный номер телефона.
Хуже нас для фрицев только красные снайпера в городе. Там уже взошла звезда Василия Зайцева. И его всесоюзная слава гремела как у первых героев, которые спасли челюскинцев.
— Кто такие двухсотники? — спросил я Гулина.
Закрыл глаза. Улыбнулся. Представил Соню и… закачал ногой в этом пыточном инструменте с противовесом.