– Виктор, доброе утро! Я – большой поклонник вашего таланта! У меня есть неопровержимые доказательства, связанные со смертью Дорожкина. Из всей вашей журналисткой братии вы самый подходящий, самый честный и лучший кандидат на то, чтобы обнародовать эти сведения! Документы у меня с собой, вот, – я открываю папку с махинациями бывшего зама мэра.
Окинув взглядом другие статуи, пытаюсь найти фигуру Илинди или Виницкого, чтобы сверить со своей теорией, но не нахожу. Не вижу ни одной человеческой фигуры поблизости. Думаю пройтись и посмотреть еще, но расстояния между статуями большие, а я не на экскурсии. Да и таймер как бы намекает, чтобы я не терял времени.
Осторожно продвигаюсь по тоннелю, напрягая все органы чувств, но ни ловушек, ни агрессивных мобов не встречаю. Памятуя об утерянных артефактах, аккуратно исследую все подозрительные неровности, но ничего не нахожу.
Дила’Ага манит, призывает, и через какое-то время у его огромной, качающейся головы собирается вся живность гексагона: стаи свистаков, семьи кирпи, налетевшие пачки крекников, а поверхность земли вокруг покрывает колышущееся одеяло сарасуров.
Закидываю кусок мяса в рот, и, пережевывая, мельком отслеживаю индикаторы – интерес высочайший.
– Наши? – взгляд Лауры становится задумчивым. – Ок.