Та поворачивает к нему голову и смотрит, делая вид, что не понимает, чего от неё хотят.
ИнЧжон, обалдев от такого обращения со своей персоной, утихла, но вот поочерёдно подтягивающиеся в общежитие остальные участницы группы, исполняли при своём появлении ту же арию, что и её. Только интенсивность ора и нецензурность выражений различались между собой. Видно, в зависимости от воспитания и культуры. Одна СонЁн ничего не сказала. Поздоровалась и покачала головой.
— Мансе — мансе — мансе! — троекратно кричат морпехи, готовые, если не на танки с голыми руками, то уж пройти — так лучше всех.
— Простой, — подтверждаю я, вызвав смех в студии, — корейский в сравнении с ним, гораздо сложнее.
— Если по работе, — произносит СанХён, пристально изучая моё лицо, — тогда, почему ты краснеешь?
— ЁнЭ-сонбе, — говорю я, так и не сумев объяснить себе услышанное, — вот сейчас, вы о чём сказали?