Тот, в ответ, явно обрадовавшись, что может ещё «зафокусить» на себе внимание камер, вскакивает и, оттянув штанины в стороны, начинает красоваться.
— Хорошо, хальмони, — кивает ХёБин и пытается узнать цель задания, — так ведь это вроде бы совсем давно было? Зачем тебе?
— Ой! — восклицает та, отшатываясь в кресле назад, — Что это у тебя с глазами?!
— Простите, господин офицер, — прошу я прощения у человека, который ни в чём совершенно не виноват, — я нервничаю. Нет, никаких странных случаев, предшествовавших происшествию, я не припоминаю.
— Ооооо…ооо… — стонут подчинённые, поражённые размахом задумки и величием цели своего президента.
(СунОк, во весь голос, подпрыгивая на месте, выкидывая вверх правую руку) — ЮнМи, файтин! Сестра, ты молодчина! Я тебя люблю!