Представители правящих классов вообще очень легко распускали руки, и держался такой порядок до совсем недавнего времени. В одной из ранних повестей Жоржа Сименона Мегрэ недостаточно вежливо говорит с подозреваемым, за что огребает от того по физиономии. После чего вынужден извиниться, ибо понимает, что сам виноват. Мегрэ хоть и комиссар полиции, но всего лишь плебей, а давший ему в рожу – респектабельный буржуа. Представьте себе такое сейчас! Кстати, дамы от своих мужей в этом смысле не отставали. Для Александра Сергеевича Пушкина поведение матери Татьяны Лариной, которая «служанок била осердясь», интересно только тем, что делала она это, не спросясь у мужа. И даже в семидесятые годы двадцатого века в том же Париже медсестре в больнице вполне могла прилететь пощечина от недовольной старушки-пациентки. Такое поведение уже осуждалось, но понимание тоже вызывало. В их молодости такое было в порядке вещей, а при склерозе рефлексы зачастую играют большую роль, чем разум.
Я внимательно осмотрел его тело и вещи. Все амулеты с него снял. Кольца, перстни, браслет. Вроде ничего необычного нет. Защита, печать-подпись, зажигалка, пистолет – стреляет маленькими «огнешарами» при подаче на него маны, даже воздушное лезвие в перстне было, как на моем конфискованном трофее. Так себе подобного и не сделал. Зато добыл. Браслет – вроде индивидуальный обогрев обеспечивает. Пересмотрел все на способность магичить – ничего не действует.
– Приказ надо выполнять, – не согласился другой голос. – Или ты думаешь, что он устроил засаду и сейчас всех нас перестреляет из одного арбалета? Место, согласен, дурное. Но и тело, и вещи барончика мы должны принести в замок.
Я начал с остервенением «вспоминать» заклинания и упражнения для укрепления памяти, увеличения скорости реакции, накопления аурой маны. Эти заклинания – в основном ментального направления.
Зейман тем временем продолжал бушевать. Ругался, плакал, обещал то золотые горы, то страшные казни.