Еще через семь дней в Питерборо начался настоящий снегопад. Крупные белые хлопья сыпались с серого низкого неба на маленький городок, словно желая замести дома до самых остроугольных крыш. Снег спрятал скудность поздней осени, украсил улицы и принес в лавку нежданного гостя. В середине дня осторожно, словно боясь, что в него полетят банки с перцем, в «Пряную штучку» вошел Ирвин. Он был запорошен, разрумянен и сконфужен.
С тоненьким визгом Крефин оттолкнулся пятками от пола. Стул перевернулся, и глубокоуважаемый представитель гильдии сковырнулся на спину, высоко подняв ноги и утянув за собой салфетку с угощениями. Зазвенели разбитые чашки и тарелки, а в воздухе повеяло терпким запахом рябиновой настойки, растекшейся по полу.
– Или у меня проблемы со зрением, и я читаю неправильно. Или у твоего хозяина проблемы с памятью, и он забыл, но я просила сделать вывеску про перец. «Острая перчинка»!
Третий обошелся малой кровью – шишкой на лбу, но в этом моей вины не было. Он пал жертвой аллергии на порошок карри. Только унюхал, как сопливо чихнул, тюкнулся лбом об угол прилавка и вырубился минут на десять. В общем, все веселье пропустил.
– Ох, помолчите уж, – пробормотал подмастерье, бросаясь в сад. Мог бы сам промолчать, ведь под убийственным взглядом плотника слова и без всяких советов сами собой неожиданно иссякли.
– Подвинься, – изогнула я брови. Невыносимый сосед точно очнулся после магического гипноза и, нахмурившись, освободил дорогу. Слава Светлому Богу, не пришлось неуклюже перешагивать через ноги и портить впечатления от красивого появления. Стаффи с Ирвином нигде не было видно. Подозреваю, что они специально заперлись в кухне и дождались моего ухода, чтобы, наконец, закрыть лавку и устроить нормальный субботний вечер с «Огненной водой», зажаренной в перечных листах курицей и твердым сыром. Не знаю, был ли приглашен на соседские посиделки Этан.