– И мне, – вдруг призналась она. – Своими же рученьками молола.
– А лавка? – с порога предъявила я претензию.
С первого взгляда было ясно, что чувствовал подмастерье себя никак. В прямом смысле слова. Мертвенно-бледный он лежал на кровати, закутавшись в одеяло, и трясся. Я потрогала влажный от испарины лоб. Подмастерье горел.
Сцепленные, вжатые друг в друга, мы шарахнулись на постель. У кровати обиженно заскрипели ножки, а пол – содрогнулся. В сторону полетел мой жакет, следом отправилась рубашка Этана. Мы вовсе не были зажатыми пуританами. Пьяные от ласк, раздетые лишь наполовину занимались упоительными непристойностями, не потушив яркого магического огня и не задернув занавесок. Хорошо, что окна выходили в сад, иначе бы прохожих хватил удар… или же наши… кхм… упражнения собрали зрительный зал.
– Надеюсь на вас, госпожа Колфилд… К слову, вы ведь пригласите меня на брачную церемонию?
Он указал на почти бесцветную метку, выдавленную на двери рядом с ручкой. От тяжести коня натруженные руки тряслись, и я не с первого раза попала плашкой в знак. На одно мгновение фасад дома вспыхнул бледным зеленоватым светом.