Тут я вспомнила, что для бульона нужна вода. Схватила с очага кастрюлю, пока курица не прилипла к днищу, и подставила под кран. Набрав воды в шипящую, как змея, посудину, бросила очищенную луковицу с морковкой и принялась искать лавр. Недовольно шарахала дверцами шкафчиков, но в лавке пряностей не нашлось ни одного, даже завалящего или трухлявого лаврового листика. Почесав в затылке, я накапала лавровой настойки.
Как ни странно, Γарри развернулся на пятках и, держа под мышкой портфель, к слову, подаренный Стаффи, понесся прочь.
На полках в лавке затеснились красивые баночки с коричневыми этикетками, приклеенными с помощью магии. К каждой емкости была привязана карточка с рецептом приготовления блюда из маминой коллекции. Я специально выбирала те, что попроще, что бы не отпугнуть сложной кулинарной магией покупательниц.
Мы тихо закрыли дверь. Проверять Ирвина надобности не возникало, его хриплые рулады были слышны, полагаю, даже на улице. Клянусь, скоро люди станут бояться рядом с лавкой по ночам ходить. Решат, что хозяйка «Пряной штучки» после драки с матросами и кражи вывески завела сторожевого вепря.
– Не смей ко мне подходить! – предупредила я, выставив указательный палец, и вдруг оказалась смятой в объятиях, крепких и жарких. – Не смей меня обнимать. Ты меня бесишь. Я тебя огрею проклятой банкой!
Учитывая, что двуспальный шесток принадлежал мне, как и одеяло, его покрывающее, и пахнущие лавандовыми благовониями простыни, то наглости паука у стены, хитростью захватившего больше трети кровати, можно было только подивиться.