– Чаю нет, – объявила я, но тут же устыдилась собственной грубости: – Но есть кофе.
– Может, чуточку, – деликатно объяснил он, что язык оказался сожженным напрочь.
– Божечки, да перестаньте вы дергаться! – отдернула я руку, как от раскаленной сковороды. – Животное умертвите!
– Зачем? Когда мне прислали приглашение, – глядя Этану-Роберту в глаза, мило улыбнулась я. У него на лице дернулся мускул.
Чтобы поговорить с глазу на глаз, мы уединились в кладовой, где кроме пустых жестяных банок из-под чая и деревянной люльки с инструментами, ничего больше не хранилось. Плотник попытался закрыть дверь, но ослепнув от темноты, тут же отворил обратно.
– Тогда до завтра, – приторно улыбаться я тоже умела.