Выйдя на свежий воздух, я глубоко вздохнула. Кажется, запах бродяги въелся даже в одежду и волосы. Ирвин шел, низко опустив голову и сунув руки в карманы пальто. Мелькали худые обтянутые чулками ноги.
Прихватив с собой список, я обулась в удобные ботинки без каблуков, натянула плащ (раз уж купила, так надо носить) и направилась в лавку «тысяча мелочей», стоявшую в самом начале торговой улицы. В витрине красовались начищенные медные чайники, пузатые котелки, кувшины и ребристая доска для стирки. Магазинчик встретил меня запахом щипавшего нос хозяйственного щелока и воска для полировки мебели. На полках выстроилась рядками кухонная утварь, флаконы с мыльными растворами, разноцветные свечи в стеклянных шарах и много прочей хозяйственной ерунды. В торговом зале не было ни души. Пустовал огромный прилавок с древней кассой. Дверь в подсобное помещение была открыта, но внутри царила темнота.
– Зачем ты позвала Гроверов? – тихо цедил Роберт. – Смерти моей хочешь?
Вода закончилась. Я пристроила опустевший стакан на край стола и уперла руки в бока.
– Как только соберется к свекрови, тут же повторите, чтобы закрепить результат, – улыбнулась я. – В баночке хватит на два раза.
Отрезала и расправила длинный бумажный хвост, намочила гладкую поверхность и поднесла руку. От ладони заструился красноватый свет, и влага начала густеть, превращаясь в клейкий слой. Только я собралась через сито посыпать перец, указанный в рецепте запеченного мяса, как в кладовой что-то громыхнулось. Этан цветисто выругался, а с потолка на мой будущий хит продаж упала засохшая муха, точно бы сдохнувшая от громогласного сквернословия. Я попыталась двумя пальцами, как пинцетом, убрать мумифицированное насекомое, но оно отделялось по частям и рассеивалось по клейкому слою.