В зеркало я на себя, когда пришла, не смотрела, и как оказалось, зря: вид у меня, оказывается, был еще тот. В пылу борьбы с Райдэком мои волосы, убранные в хвост, превратились в мокрые, всклокоченные и торчащие во все стороны колтуны, а лицо по цвету чуть-чуть не дотягивало до той самой морковки.
— Не смей, — задохнулась я. — Не смей сравнивать его с Шоном. И упрекать меня в чем-то не смей.
Он стоял у подъемника, ветер трепал его отросшие темные кудри, и мне до одури хотелось запустить в них свои пальцы, просто чтобы почувствовать, как жесткие волоски покалывают подушечки и учащающийся пульс быстрее гонит кровь по венам.
— Обижаешь, Морковка, — набычился друг, состроив из себя оскорбленную невинность. — Я по дешевым заведениям не хожу.
Гад. Нет, определенно гад. И как ему теперь откажешь?
— Он слизняк и зануда. У него маникюр был лучше, чем у меня, и от него за парсек разило сладким парфюмом, — возмущенно напомнила я.