Мне тоже хотелось плакать. Впервые пропуская сквозь себя чужие эмоции, я их не просто понимала, я им завидовала.
Не знаю, сколько раз мы кончали вместе и сколько раз Райдэк сделал это без меня, потому что мои руки, рот и язык каждый раз доводили его до разрядки, но вырубился он под утро с привязанными к спинке кровати запястьями, взмыленный, выдохшийся и, видимо, смирившийся с тем, что пробуждение его будет таким же безумным, как и прошедшая ночь.
Я изобразила что-то похожее на благодарную улыбку и благоразумно промолчала. Гурман хренов. Мы, значит, еще и в соусах разбираемся? Ну-ну.
В скорбном молчании мои ребята изучали мой "слегка" потрепанный внешний вид. Рубаха Райдэка доходила до колен, скрывая мое обнаженное тело, но не оставляла места для фантазии, с кого и при каких обстоятельствах она была снята.
Здесь стены хранят мой голос, а полы впитали в себя следы моих ног. Они помнят. И я тоже помню…
— Увидела, как на пилоне танцует девушка. Понравилось очень.