Крышка кокона открывалась слишком медленно и я, вынырнув из коллоидного раствора, резко распахнул её до упора свободной рукой. Содрал с лица маску и, схватившись за бортик, перемахнул из ложа прямо на половой коврик, купленный у одной хитрой бабушки на блошином рынке. Едва не подскользнувшись, я заметался по узкой квартире, будто раненный зверь в поисках обидчика.
– Не, я с вами! – выпалил Кащерский. – Кто меня тут защитит, если объявится новый Чужой? «Махатель», что ли?
Тем временем четвёртая ракета кританув, пробила-таки обшивку. Починка отсека и так шла у фрегата мизерными темпами, явно при помощи дронов, а не квалифицированного инженера, а после того, как внутри воцарился абсолютный ноль, полностью и бесповоротно остановилась. Помёрзли бедные роботы…
– И что там про него интересного пишут? – хмуро поинтересовался я, заранее догадываясь, что ничего хорошего не услышу.
«Я разбужу техника», – раздался в голове шелест сайрекса, который ртутным шариком утёк из кабины прочь.
Ноги, стоявшие на холодном полу, уже потеряли чувствительность, и полоска жизни потихонечку пошла вниз. Все расспросы пришлось экстренно оставить на потом, а то так и околеть недолго. Теперь понятно, почему ящер, который наверняка должен быть холоднокровный, предпочел усесться на чужое тело, пусть и остывшее, но не такое ледяное, как пол или остатки раскуроченных капсул.