Его напарник сунулся было к нам, но, увидев, к чему дело движется, замялся, замахал руками издали.
— У меня, — я пожала плечами, — разные, да все под сыскное дело подходят.
— Я же все понимаю, чавэ. Служба твоя важная да полезная все силы отнимает. Только одной службой жить нельзя, перегоришь, потухнешь, и даже любимое дело не в радость станет. Отдыхать тоже нужно, и развлекаться, полной жизнью жить.
Об этом я и спросила Матвея Кузьмича, обнаружив, что часики мои на сорочку, в коею обрядили меня неизвестные лекарские служители, не прикреплены.
И вот я, Евангелина Романовна Попович, новоиспеченная столичная чиновница, ступила на улицы Мокошь-града. В сопровождение мне был выделен посыльный Гришка, которому велено было меня до присутствия довести, ворон не ловить, по сторонам не глазеть.
— Ну, если предпочитаешь на словах… — Я хитро улыбнулась.