— Да. — Бесник пожал плечами. — Навроде как душа заживо гниет.
— Уж так скучаю, букашечка. — Он по-бабьи всплеснул руками. — Ночей не сплю, все представляю, как я этих своих друзей-товарищей в лепехи раскатываю! Сначала Мамайку-нехристя, потом Ваньку-плаксу, ну и Креста-молодца на десерт.
— При том, что я ему велела так меня не называть. Ляля вышла из моей комнаты в «Гортензии», потом меня со двора позвал Эльдар, я передала ему записку… Там же про шпиков написано было! Это же, получается, я их рассекретила!
— Не ценят они тебя, Гелюшка, не берегут.
— Маменька, — пролепетала я, испытывая неуместное раскаяние. — Мы с ней вдвоем жили… должны были уметь защититься.
Я легла на подушку. Порядок, значит, порядок. Сказали лежать — значит, буду лежать. Покормят опять же. Есть хотелось. Потому что из-за службы своей я два дня питалась кое-как, и если не считать вечернего, позавчерашнего уже чаепития с Лукерьей Павловной и Мамаевым, маковой росины во рту не держала.