— А лазарет-то ваш, Матвей Кузьмич, вы сказывали — чародейский?
— Когда метаморф чью-то личину на себя примеряет, он и часть способностей исходной личности использовать может.
— Идем, Попович, — сказал он мне благостно. — Его высокородие велело, чтоб ты меня сопроводила.
— Тебе же доверие важнее любви. Правда, Попович? Трое здоровых мужиков тебя в хвост и гриву используют, подставляют на каждом шагу, а тебе все — божья роса.
— Зато учиться я стала лучше всех, — всхлипнула Геля. — И с Вольскими суфражистками познакомилась, и взгляды их приняла.
Голос истончился, стал детским, ломким, мальчишеским.