— Попович, снимите с него наручники! — скомандовало начальство.
Мамаев велел кучеру остановиться у какого-то переулка и, попрощавшись, отправился по своим делам. Зорин молчал, подставив лицо солнцу. Я страдала. Потом страдания кончились. Со мной рядом сидел чардей, а мне нужно было о кое-каких волшебных делах проконсультироваться. Я кашлянула и выложила Ивану Ивановичу свои размышления, касаемые перемещения чародеев в пространстве.
А письмо маменьке я отправила только на следующий день.
— Обычно, — ответил Ванечка, а затем, порывшись в кармане сюртука, протянул мне магическое стеклышко, которое мы в приказе обычно пользуем. — Сама взгляни, безлюдно, но не пусто.
Через пятьдесят шесть минут после той эпохальной фразы я уже уверенно поднималась по ступеням к «Саду наслаждений». Если начистоту, шествию моему триумфальному предшествовал (шествию предшествовал? Да-с, к учителю речи еще репетитора по берендийской словестности добавить придется) получасовой нелегкий разговор с начальством.
Я забросила свой наряд за ширму, завтра утром примерю, и тоже подошла к столу.