— Дело прошлое, Гелюшка, — отрезал Иван Иванович, мы как раз выехали на обычную грунтовую дорогу и можно было не кричать. — А говорить мне о том до сих пор трудно.
— Суженый мой, ряженый, приди ко мне наряженный! — И, смеясь, повесила трубку обратно на аппарат.
В казначействе, а они, к слову, службу начинали на час раньше остальных, нас встретили как родных. Крестовский, оказывается, им уже телефонировал и предупредил о нашем скором прибытии. Пока Марк подписывал свои бумаги, я получила часть жалованья, мне причитающегося, остатную мне в половине серпеня выплатят, и подъемные. Сумма была приятной и, хоть ни в какое, конечно, сравнение она с «мелочью» Гирштейна не шла, душу мне грела изрядно.
— Случаи подобных убийств были и до этого, — Мамаев сунул Зорину под нос фотографическую карточку. — И я нашел место, где эту тварь призывали.
— Надо закон принять, — решительно сказала Геля. — Для равноправия и удобства сыскарных мероприятий.
— Можешь не клясться. После покушения и Семен в этом уверился. Отравленная лошадь! Здорова ты забавности сочинять!