— Ты только ухаживать за мной не удумай! — строго проговорила я. — Ничего у нас не сладится. Я — суфражистка!
— Да какая любовь… — Я запнулась, в подробности наших с Эльдаром отношений я Ольгу Петровну обещала не посвящать.
— Не говори только никому, — и сняла очки.
— Мы эти требования исполнять не будем, — успокоил меня Крестовский. — Но чтоб привести наши личные дела в соответствие с требованиями разбойной канцелярии, нам следует некоторым образом защитить и вашу девичью честь, и доброе имя Эльдара Давидовича. Ну или то, что от него осталось.
— Ну, знамо дело, ее родитель, — отвечала я обстоятельно. — Маменька у меня из старинной фамилии, они оружейники уже века два, почитай. Вундермахер. Может, слыхали?
Допрос велся тут же, за столом, накрытым на двоих. Сыскарь Толоконников сдвинул в сторону бокалы, блюдо с устрицами, оплывшие до огарков свечи и установил прямо на скатерти небольшой самописец. Толоконников дело свое знал, толстые пальцы бегали по клавишам с ошеломляющей быстротой.