— Вы не могли знать, что я зайду. — Шеф, кажется, слегка струхнул.
— Вы не чардей. В нашем приказе все, даже уборщики, обладают хоть каким-то магическим даром. Вы просто не сможете здесь работать.
— А ты не помнишь, часом, мы неклюдский баронский пояс уже в государево хранилище отправили?
— Потому что, Попович, — ответило начальство, как мне показалось, не без удовольствия, — вы у нас теперь персона нон-грата, то есть лицо нежелательное.
— Я человека убила, Гелюшка. — Женщина тяжело вздохнула. — Своими руками на месте порешила.
Он поглаживал мои скрюченные на штоке пальцы, желая их разомкнуть, а у меня сердце заходилось в какой-то сладкой истоме. Гелька, не дури! Не давай телу возобладать над разумом. На это они нас, женщин, и ловят, на речи медовые, на прикосновения жаркие. Ты же о таком не раз и не два слышала. Отольется оно потом слезами стократно. Не твой это путь, Геля, ох, не твой…