— Да лучше бы орал! У меня дядюшка крикун записной, я к этому привычная. А Семушка — нет, взглянет эдак презрительно и слова сквозь зубы цедить начинает. Меня с самого начала предупреждали, что он женщин презирает…
— Какой кавалер? — Мне почему-то вспомнился кавалер ордена, давешний начальник поезда, и я слегка смешалась.
Мой самописец жужжал, принимая информацию, Мамаев встал, подошел к шкафу, достал с полки лист глянцевой неписчей бумаги, положил ее в углубление.
— Подписали. Будут нам гнумские оковы наиновейшей модели, — пробормотала я.
— Посмотри там, — велел Крестовский. — Либо труп в развалинах, либо не совсем труп. Хозяйка его кочергой пришибла.
— А в лучшем? — спросила я, чтоб не додумывать неприятные мысли.