Грунф устал, то и дело протирает глаза, но не позволяет никому встать у руля.
– Не кроши хлеб, тохимон, – спокойно сказал Ремень. Он всегда был спокоен. – Подумай о людях, которые с радостью съели бы то, что ты нынче разбрасываешь.
Собственное дыхание шумело под шлемом, словно в ведре. Противник все еще не двигался, только поглядывал хмуро. Были у него доходящие до локтей железные рукавицы. Душитель какой, или что?
Я покупаю толстый пучок стрел. Целую вязанку, насчитывающую пятьдесят штук. Однако не натыкаюсь ни на один полезный след и в конце концов оказываюсь за столом в компании печеной половинки какой-то птахи и краюхи хлеба.
– Ты как? – Это Дейрдре. Рыжие кудряшки спрятаны под капюшоном, красивые губы дрожат, в глазах – блеск драгоценных камней.
Я схожу под палубу на носу, чищу Ядрана и позволяю ему упереть свою большую башку в мое плечо. Глажу его по выгнутой шее, приговариваю успокаивающие банальности на польском и хорватском. Хорошо порой произнести несколько слов на нормальном языке.