Атлейф оглянулся и в молчании смотрел на горящий двор. По щекам его текли слезы.
– Ты хотел идти с нами, когда мы станем покупать рабов, – замечает Атлейф. – Нам придется купить человек двадцать мужчин и несколько девушек. Я двух, Грюнальди двух. Нужны и на весла, и в дом.
Ночи напролет было слышно, как форты и отдельные отряды разговаривают друг с другом при помощи барабанов.
Вскоре вокруг поселения вырос вал из утрамбованной глины, а на ближайших трех пляжах, скрытых в кустарнике, стояли засеки из заостренных крестовин, соединенные поперечинами, и ждали кучки округлых камешков. На каждом пляже день и ночь, спрятавшись в камышах, сидели зверушки и высматривали врагов. На скрытой от взгляда того, кто мог воспользоваться «длинным глазом», площадке мои сильнейшие из быстреек бегали строем, ощетинившись длинными, в локоть, пиками и прикрытые рядами «щитоносцев». Другая группка метала камешки в дерево – так, что от того отскакивала кора.
Худший момент спуска – переход ладонью. Тут отвесно, нужно осторожно соскальзывать с фаланги на фалангу. К счастью, средний палец и мизинец немного оттопыриваются и создают почти ступеньки. Восьмиметровые ступеньки, но хоть так.
Спалле стреножил лошадей, позволил им щипать сухую горную травку и обгрызать желтый мох со скал. Драккайнен развязал свой мешок и сосредоточенно раскладывал перед собой разные предметы. Меч, моток веревки, нож, лук в сагайдаке и колчан. Огниво. Большой швейцарский складной нож, который он торжественно водрузил посредине.