– Да пожалуйста. Вот ты сейчас отключился, и мы теперь не знаем, что она делает. Я ведь о деле думаю.
– Для таких как она норму не придумали, у них все индивидуально и непредсказуемо. Много ли вы знаете детей родившихся здесь и проживших семнадцать лет? Тем более детей со столь необычными чертами внешности, что отражается и на внутреннем мире. Нет такой статистики и не может быть, а без нее как можно говорить о какой-то норме? Я вижу лишь то, что сработало больше одного умения, картина слишком запутанная, ничего больше сказать не могу. У нее в голове сейчас тот еще конфликт параллельных активаций, отсюда и все проблемы. В тот день, когда ее самочувствие ухудшилось, не случалось ничего из ряда вон выходящего? Может она испытала какой-то стресс, или наоборот чему-то сильно обрадовалась? Горе, веселье, тоска смертная? Другая сильная эмоция? Что-нибудь необычное?
Господин Дзен остановился перед Царем, тот, вскинув голову, не отводя горящий взгляд, уставился на кваза. В отличие от других пленников этот не был ранен или избит, кровь на нем только чужая, уж слишком далеко разлетались брызги при столь кошмарно-средневековом способе казни.
Некогда изрезанные до костей пальцы жалобно заныли. Раны давно затянулись, белесые шрамы рассосались бесследно, как это неизбежно происходит в Улье, но тело до сих пор помнит страх, боль и отвращение, поэтому я невольно сжалась.
Рядом с агонизирующим чудовищем притормозил один из пикапов, с несерьезным хлопком плюнул разворачивающейся сетью. Затем из машины выскочил малорослый человек с ярко-оранжевой пластиковой каской на голове, ловко оббежал извивающуюся в путах тварь в считанных сантиметрах от разбрасывающих землю лап, на миг склонился над затылком вытягивая руку с пистолетом и тут же помчался назад.