– Сделать… для меня!.. Зажимал рану всю ночь и утро… ждал – может, кто выжил. Надеялся, один из моих… из кайров. Сказал бы: найди их, отомсти… поклянись. – Он перевел дух, отдышался. – Но выжил ты… еще и раненый.
В помещении почтовой точки находились смотритель и мальчишка-слуга. Вандена, с его северными чертами лица, опоясанного мечом и одетого в дублет, смотритель принял за курьера.
– Видишь, – сказал Хармон девушке, – дом хорош, но не неухожен: окна грязные, цветы у входа вялые, штукатурка с трещинами. Стало быть, у хозяев с монетой дела плохи. Если предложить им заманчивую цену, то, глядишь, и согласятся продать.
Джоакин ощутил нечто такое, будто всунул в рот половину лимона и сейчас силится его прожевать. Но выпитое вино, поздний час и душная жара таверны придали ему наглости, и он снова положил ладонь на ногу девушке.
– Служанка распоясалась – видно, давно ей не платили. Да и дом маловат, как для гостиницы.
Она молчала и не смотрела на него, но и не пропадала. Стояла, скрестив руки на груди, отвернувшись в сторону. Злость начала просыпаться в сердце.