– Сударь, если я сказал, что эта еда отвратительна, то, значит, она отвратительна. И мое настроение тут абсолютно ни при чем!
– Смерть канальям! Эферон идет! – огласил улицу его воинственный крик.
– Я помню об этом, и вечером тебя ждет праздничный ужин. А поместье ведь давно уже не было твоим, стоит ли жалеть?
– Да, – тяжело вздохнул я, – моя тоже утеряна. Не знаю: смогу ли я ее вернуть, а ведь она – единственная моя фамильная драгоценность.
Было от чего. Вероятнее всего, этот удар грозил ей если не потерей сознания, то уж точно – временной потерей ориентации в пространстве. Распухшее лицо с кровоподтеками амазонка в расчет не принимала. Зато принял я. И вместо удара в лицо сильно пихнул ее плечом в плечо. Получилось менее болезненно, но зато неожиданно. Флоримель отлетела метра на два и растянулась на земле. Ее шпага звякнула о валявшийся на земле камень тремя метрами левее.
– Что теперь, Орлов? – голос Репнина был полон желчи.