Последнего, шестого, дракона Фесс уложил голыми руками, когда боевое опьянение достигло пика. Он понимал, что из обеих жертв сейчас уходят последние капли жизни – и эти последние капли наделили Фесса такой мощью, что он, подобно северянам-берсеркам, отшвырнул собственный посох, ринувшись к последнему врагу и схватившись с ним грудь на грудь. Это было уже за пределами разума и рассудка – живая человеческая плоть против плоти мёртвой, специально созданной для умерщвления других; кулак Фесса врезался в потянувшуюся к нему лапу, всю усаженную острыми костяными шипами, – и шипы бессильно ломались, столкнувшись с незащищённой никакими доспехами кожей смертного. Подпрыгнув, Фесс обхватил обеими руками уродливую голову, пригибая её к земле; затрещали позвонки зверя, Неясыть рванул в последний раз – громадная башка осталась у него.