Атлика чуть присмирела. Оно и понятно – некромант поклялся Великой Тьмой, причём – по собственной воле, не вынужденно…
Громадная чёрная птица разворачивала над костром свои крылья. Сотканная из сплошной непроглядной черноты, она казалась овеществлённой тенью. Ни малейших следов иных оттенков, кроме чёрного; казалось, свет тонет в этом невиданном существе, чем-то похожем на громадного ворона. Опустившись, крылья сдавили, сжали полыхающий костёр; очертания маховых перьев задрожали, начали расплываться – по лицу Фесса прошла гримаса боли, и в следующий миг птица рухнула прямо на костёр, подмяв его под себя. Пламя исчезло, полностью поглощённое Тьмой.
– Прости, отче, – смиренно сказал Фесс. – Нет ли у вас надобности… упокоить тут кой-кого?
Атлика сидела смертельно бледная и дрожала всем телом. Зубы выбивали дробь; не то чтобы она сама была отчаянной трусихой, это просто трепетала перед неизбежными пытками слабая человеческая плоть.
– Ладно, чародей. – Голова сгрёб золото и спрятал его себе за пазуху. – Так и быть, можешь уезжать. Мы не выдадим тебя Инквизиции. Скажем – мол, само случилось.
– Тогда на что они рассчитывают? – поразился Неясыть. Эликсир тем временем сперва покраснел, потом поголубел и наконец принял свой истинный цвет – чёрный. Работа была закончена.