Фесс медленно поднял пальцы к вискам. Слова учителя оказывали странное, какое-то почти магическое действие, словно Даэнур изо всех сил стремился подвести своего ученика к какому-то необычайно важному выводу.
– Моё мнение однозначно – прекрасная работа. Аколит явил и мужество, и твёрдость духа, и настойчивость в достижении цели… качества, которым могли бы позавидовать добрые студиозусы иных факультетов! Как жаль, что все эти таланты достались Тьме… я могу только скорбеть об этом. Но сей аколит Неясыть, бесспорно, заслужил посох. Ему нечего делать в Академии, тем более если северные города страдают от нашествий неупокоенной нечисти. Простите меня, милорд ректор, за столь бурное изъявление чувств и за взятое у столпов ректората слово. Скромно уступаю трибуну тем, кому положено судить и выносить вердикты…
Атлика стояла, уперев одну руку в бок, а другой поддергивая юбку – куда выше требуемого даже при самом быстром беге. Плащ ее распахнулся, грудь учащённо вздымалась; похоронная команда дружно уставилась на вырез её платья и обнажённые до самых бёдер стройные ноги в нарядных чулках – кроме целомудренно отвернувшегося священника.
Серебряное кольцо, ставшее внезапно очень тяжёлым, приятно оттягивало карман старика.
– Что за чушь?! – не выдержал Император, однако Сеамни его уже не слушала.
Они съехались со всех концов земли: с равнин Мекампа, от острых пиков Железного Хребта, из непроницаемых теней Вечного леса, с привольных побережий Моря Призраков, что никак не оправдывало своё столь зловещее прозвание; сыновья и дочери королей и герцогов, князей и дружинников, ремесленников и купцов, пахарей и мореходов.