— Тогда может уберете своих телохранителей? Они мирному разговору не способствуют.
Еще раз, в качестве эксперимента, прогоняю по телу энергию и внимательно наблюдаю за процессом. Так и есть, все излишки, выплеснутые в пространство, притягиваются к соседу и исчезают, как не бывало. Интересный феномен. Мне то что, я даже пассивно рассеиваю силы больше, чем он сейчас тянет, а вот остальные, даже простые люди, вероятно инстинктивно его сторонятся. Тяжело, наверно, такому живется.
— Раз уж мы так хорошо говорим, скажи, у тебя с Наташкой серьезно, или так?
— А с мальчишкой что теперь? — осторожно поинтересовался Скинкис.
С телами мертвых бандитов бойцы не церемонятся — скидывают в кучу вместе с разбитым намертво джипом и сжигают. На мой взгляд — напрасно, если продолжать расследование, эксперты могли бы какие-нибудь дополнительные улики из этих тел и машины вытянуть, но это только мои мысли. Я так устал, что путь назад проходит в помраченном сознании, хорошо еще, что обеспокоенный Леха попросту взял меня на буксир и тащит в нужном направлении. Они с Земелей тоже выложились за бой и погоню, но еще далеко не на нуле, в отличие от меня. Вот, что значит опыт! В который раз давлю в себе черную зависть — в моей ситуации это глупо, опыт еще придет.
Одна только несчастная Маша, похоже наказанная за свои выходки (про историю с побегом мне все-таки рассказали), в беседе не участвовала, ограничившись перед самым обедом личным выражением признательности мне и Петру Волконскому за помощь в ее спасении. Даже восхитился ее выдержкой — явно вымученные слова благодарности и извинений девушка произносила с такой царственной интонацией, словно это честь для нас — поучаствовать в срыве похищения ее высочества. Так ей и ответил, рассыпаясь во всех, положенных по этикету заверениях. Поняв подтекст, братья спасенной спрятали усмешки, но меня не выдали. Впрочем, исключение из общего разговора не мешало девчонке весь обед стрелять в меня глазками, исподтишка изучая.